|
«Вся Европа для того, чтобы смотреть, а Италия для того, чтобы жить.»
Точно, Николай Васильевич. вы абсолютно правы. Именно поэтому я уже более 15 лет периодически там живу. И бесконечно долго учу итальянский язык. С меньшим успехом, чем вы. Но вы шесть лет в Риме практически безвылазно прожили. А я наездами. У вас больше практики было. Но и способностей, конечно, побольше.
А вот про еду итальянскую в каких-то вопросах я бы поспорил.
С этим – нет: «Воздух так нежен, нежнее риса по-милански… Вся Италия лакомый кусочек.»
А вот с этим – да: «Когда подали макароны, которые не были доварены, он сам принялся стряпать. Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью и в то же время с аккуратностью положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать…».
Вот здесь Николай Васильевич, вы (или ваш современник) ошиблись, потому как спагетти (макароны и другие подобные изделия под называнием – паста) как раз должны быть не доварены, то есть слегка твердые внутри, называется это – al dente, что значит «на зуб». И потом, сыр лучше класть, когда пасту уже положили на тарелку. Да и масло тоже лучше класть потом. Судя по всему, вы клали сливочное масло. А лучше все-таки оливковое. Впрочем, можно и сливочное. Такую пасту любят итальянские дети. Один знакомый венецианец рассказывал мне, что когда он в детстве болел, мама его лечила спагетти со сливочным маслом и сыром. Ему помогало.
Впрочем, есть и другие воспоминание о вас
Якобы вы, приехав в Москву из Италии, ходили с пачкой макарон в кармане и при первой возможности готовили их для друзей. Готовили именно не доваривая пасту, то есть правильно. Именно al dente. Но друзья… Друзья не ели их, расстраивая вас, Николай Васильевич. Мол, опять ты, Коля, макароны не доварил.
Ведь вы, Николай Васильевич, знали толк в еде. И во многих ресторанах в Риме были завсегдатаем.
«Гоголь любит гоголь-моголь», – говорили вы, Николай Васильевич, когда варили козье молоко с ромом, который возили с собой во флаконе. А как вы любили вареники и галушки!
Да, если бы мы сидели за столом, я бы рассказал Гоголю, как в Киеве я решил угостить варениками своего друга Славу и его сына Марка – жителей Иерусалима, приехавших в Киев первый раз на три дня. В ресторанчике я взял меню и подошедшей официантке стал заказывать:
– Принесите нам, пожалуйста, по одной порции вареников с вишней, с картошкой, творогом, с грибами, с капустой, с картошкой и грибами, с гречневой кашей…
По мере того, как я диктовал, глаза официантки все увеличивались и увеличивались. И когда они стали значительно больше вареников, она спросила:
– И вы все это съедите?
Я удивился:
– А чего здесь есть?
– Но порции у нас большие, – робко, но не без гордости сказала официантка.
– Как большие, – возмутился я. – По три вареника в порции.
– Да почему же по три?
– Так написано же в меню крупно – 3.
– Это же не три, Это союз «з», ну, как по-русски «с», – уже поняв и расслабившись, сказала девушка. – З грибами, з вишней.
Поразительно, что все, что написал Гоголь, все это литературное многообразие он написал практически за двенадцать лет своей 43-летней жизни. С 21 года до 33 лет. От костра до костра.
|